Как создавался украинский миф о бое под Крутами

В бою под Крутами наступающим красногвардейским отрядам под общим командованием бывшего подполковника Русской императорской армии Михаила Муравьёва противостояли формирования украинской Центральной рады, в том числе 420 офицеров, необстрелянных юнкеров I Украинской военной школы и студентов во главе с капитаном Аверкием Гончаренко.

Украинская версия

Согласно украинской версии развития событий, юнкера и студенты выдвинулись примерно на два километра от станции Круты в сторону Бахмача и заняли позиции по обе стороны от железнодорожной насыпи. Как писала практически по горячим следам после боя украинская газета «Нова Рада», у каждого из юных защитников Крут «было всего по три обоймы патронов». Утром 16 января они обстреляли и рассеяли находившийся на марше отряд балтийских матросов Ремнёва, якобы насчитывавший до двух тысяч человек. При этом поддержку им оказала самодельная железнодорожная платформа с установленным на ней артиллерийским орудием, которую пригнал сотник 1-го Украинского казацкого полка Семён Лощенко.

Вскоре после этого «неожиданно подошедший» враг открыл огонь из пулемётов и артиллерии. Затем, по версии «Новой Рады», происходит ещё одна неожиданность:

С боковой линии с Чернигова подошли несколько российских эшелонов и начали обстрел с тыла. Патроны у обороняющихся закончились, а находившийся на станции Круты штаб не присылает ни приказов, ни боеприпасов. Посланные с боевых позиций на станцию юнкера никого там не обнаружили. Украинское командование сбежало, забрав с собой вагон со снарядами и патронами. После чего наших вояк россияне окружили и перебили.

Сбежали из-под Крут в числе прочих войсковой комендант Черниговской губернии Фёдор Тимченко, а также Первый автоброневой дивизион УНР подполковника Чёрного, состоявший из четырёх бронеавтомобилей. Как писал известный украинский историк Олесь Бузина, обслуга бронедивизиона даже отказалась разгружаться с поезда под предлогом того, что местность неудобна для атаки.

Таким образом, украинские студенты и юнкера фактически оказались преданы своим же командованием и брошены на произвол судьбы. Вопреки расхожему мнению, больших потерь в бою они не понесли. Отступив, они погрузились в эшелон и уехали в Киев, где в это время подконтрольные УНР формирования во главе с Симоном Петлюрой подавляли подготовленное большевиками восстание рабочих завода «Арсенал». Лишь один состоящий из студентов и гимназистов взвод вышел непосредственно на уже занятую красными станцию Круты и оказался в плену. Семерых раненых большевики отправили в госпиталь и затем отпустили, а остальные 27 (по другим данным — 29 человек) были расстреляны. По всей видимости, это стало актом мести за понесённые большевиками во время наступления потери.

Симон Петлюра. Фото: www.globallookpress.com

Советская версия

Советская версия развития событий под Крутами базируется на донесении Муравьёва главкому Владимиру Антонову-Овсеенко, который приводит его в своих «Записках о Гражданской войне». Так, Муравьёв сообщал о том, что в ходе двухдневного боя 1-я революционная армия Егорова при поддержке 2-й армии Берзина разбила у станции Круты контрреволюционные войска Центральной рады во главе с Петлюрой. При этом Петлюра «во время боя пустил поезда с безоружными солдатами с фронта навстречу наступавшим революционным войскам и открыл по несчастным артиллерийский огонь». Состоящие же, по словам Муравьёва, из батальонов офицеров, юнкеров и студентов войска Рады «избивали сестёр милосердия, попавших во время боя к ним в руки».

Очевидно, что у каждой стороны своя правда. Но столь же очевиден тот факт, что Петлюра в боестолкновении под Крутами участия не принимал. Вместе со своими формированиями он находился на станции Бобрик, откуда выдвигался в Киев на подавление большевистского выступления на «Арсенале».

Как создавался миф о «героях Крут»

После того, как в марте 1918 года немцы заняли Киев и туда вернулась в германском обозе ранее бежавшая под натиском большевистских войск Муравьёва Центральная рада во главе с её председателем и главным идеологом украинства Михаилом Грушевским, останки расстрелянных участников боя под Крутами были торжественно перезахоронены на Аскольдовой могиле.

Тогда же украинская пропаганда начала активно раскручивать и героизировать боестолкновение под Крутами. Нет, вовсе не потому, что оно каким-то образом повлияло на ход военной кампании. По мнению Олеся Бузины, Круты стали «государственной» трагедией потому, что в числе расстрелянных красными студентов был Володя Шульгин — племянник тогдашнего министра иностранных дел УНР Александра Шульгина. Тогда же с подачи Грушевского бой под Крутами стали именовать «украинскими Фермопилами», сравнивая с легендарным боем 300 спартанцев.

Фото: www.globallookpress.com

Для усиления психологического эффекта и демонстрации украинского самопожертвования был придуман миф о том, как один из студентов, выходец из Галичины Григорий Пипский, перед расстрелом запел «Ще не вмерлу», а его примеру последовали остальные товарищи по несчастью. А будущий лауреат Сталинской премии, кавалер пяти орденов Ленина, Герой социалистического труда и председатель Верховного совета УССР Павло Тычина написал пронзительное стихотворение про «тридцать украинских мучеников» и «украинский цвет», на который «поднялась предательская рука».

Как тут не провести параллели с отправленными на убой участниками Майдана, которых после их гибели также в пропагандистских целях окрестили «небесной сотней» и представили как образец самопожертвования. Или с так называемыми «киборгами», которые были брошены своим командованием на произвол судьбы в Донецком аэропорту, превратившись в расходный материал для украинской пропаганды.

Примечательно, что в набирающем обороты маховике тотальной русофобской пропаганды предшественники «небесной сотни» и «киборгов», принявшие бой на безвестной станции Круты, стали лишь одной из «первых ласточек». Да-да, созданный украинской пропагандой красивый исторический миф о Крутах носит вовсе не антикоммунистический и не антисоветский характер. С точки зрения его создателей, юные украинские патриоты героически погибли в бою… нет, не с большевиками. Акцент делался на том, что им противостояли «москали», «россияне»… Дабы не быть голословными, процитируем отрывок из речи Грушевского на похоронах погибших под Крутами 19 марта 1918 года. Ещё раз подчеркнём, что в это время в Киеве находились германские оккупационные войска, на штыках которых и вернулось руководство самопровозглашённой УНР.

Вот в эту минуту, когда провозят их гробы перед Центральной радой, где на протяжении года ковалась украинская государственность, с фронтона её здания сдирают российского орла, позорный знак российской власти над Украиной, символ неволи, в которой она прожила 260 с лишним лет. Видимо, возможность его содрать не давалась даром, видимо, она не могла пройти без жертв, её необходимо было купить кровью. И кровь пролили эти молодые герои, которых мы провожаем,

— пафосно вещал председатель Центральной рады, а впоследствии — советский академик, который, конечно же, не мог не знать о том, что расстрелявшие «цвет украинской нации» под Крутами ровно таким же образом ниспровергали российских орлов как символ «царизма» и «проклятой тюрьмы народов».

Фото: Dmitrii Shirinkin / Shutterstock.com

Две Украины против русских

Добавим также, что в украинской мифологеме события под Крутами официально считаются частью «российско-украинской» войны. Это при том, что формально война Украинской народной республике (УНР) была объявлена со стороны Украинской народной республики Советов (УНРС), которую образовали в конце 1917 года в Харькове покинувшие Центральную раду большевики, образовавшие свой Центральный исполнительный комитет Советов Украины, прозванный в народе Цикукой. Руководители сформированного Цикукой правительства советской Украины Евгения Бош и Николай Скрипник были не меньшими сторонниками «украинского национального самоопределения», чем Грушевский и Винниченко.

А в наступавших на Киев красных войсках Муравьёва было большое количество выходцев из Малороссии и Новороссии, в том числе так называемые «червонные казаки» Виталия Примакова. Командование же войсками советской Украины осуществлял 21-летний Юрий Коцюбинский — родной сын известного малороссийского писателя Михаила Коцюбинского и впоследствии один из видных украинизаторов в правительстве УССР.

Таким образом, стычка под Крутами, как и вся военная кампания между украинскими националистами и украинскими большевиками в ходе Гражданской войны в России, представляла собой по факту столкновение исповедовавших приблизительно одинаковые подходы с точки зрения национального вопроса политических группировок, выступавших за разрыв единого общерусского пространства. И крайне прискорбно, что его жертвами с обеих сторон стали простые русские люди, большинство из которых ещё годом ранее не олицетворяли себя ни с украинцами, ни с большевиками.