"Единственный критерий – бабки": Михеев призвал говорить начистоту и менять Россию

Елена Афонина: Не будем вспоминать все подробности этой чудовищной истории. Понятно, что с убийцей было что-то не так, у неё были явные проблемы с психикой. Тем не менее, она работала в русской семье, присматривала за ребёнком-инвалидом, с которой потом и расправилась. Как такое могло вообще произойти?  У нас нет вообще инстинкта самосохранения? Мы готовы кого угодно нанимать на работу, сидеть с ребёнком, которому нужна ежеминутная помощь?

Сергей Михеев: Это тоже происходит от такого тотального неверия. Ведь неверующий человек – он ведь не только в Бога не верит, но и в дьявола. А ведь это очень важно – понимать, что в мире есть не только добро, но и очевидное зло. И это зло может выражать себя в совершенно диких и абсолютно необъяснимых формах, в том числе и таких, как в этой жуткой истории. Это вопрос неверия и непонимания того, в каком мире ты живешь. Непонимания того, кто чего стоит. И непонимания своих обязанностей.

Когда нанимают вот таких нянь, это о чём говорит? "Я своим ребёнком заниматься не хочу. Мне некогда. И вообще, мне надо жить как-то. Найму-ка я не пойми кого, чтобы с себя снять свои обязанности". Это, в первую очередь, вопрос к родителям, к тем, кто несёт ответственность за этого ребёнка по рождению – к отцу и к матери.

А почему вы не хотели своим ребёнком заниматься? Зачем вы наняли ему человека, который не сможет ему заменить ни отца, ни мать? При этом совершенно не думая о том, а что это за человек, которого вы наняли. Потому что, на самом деле, чаще всего всех этих мигрантов нанимают по одной простой причине – они меньше берут. То есть родители ещё и сэкономили на няне-мигрантке. И как вы дальше жить с этим собираетесь?

Можно, конечно, сказать, что семья была бедная, родители должны были работать. Но бедные не нанимают себе нянь. Бедные не нанимают себе домработниц, как не нанимают себе садовников и так далее.

Недавно один такой садовник, тоже из гастарбайтеров, убил целую семью, не пожалев маленького ребёнка. Если люди наняли себе домработника или няню, значит, они не бедные. А тогда что? Значит, им хотелось жить как-то по-другому.

Что касается непосредственно мигрантов, то я считаю, контроль за ними, за тем, куда они нанимаются на работу, должен быть гораздо более жёстким. И я много раз говорил и сейчас повторю: наше миграционное законодательство, как и вся политика миграционная, направлены только на одно: на удовлетворение экономических потребностей тех или иных групп бизнеса. Да, на этом зарабатывают организованные преступные группировки. На этом зарабатывают коррумпированные ФМСовцы, чиновники, которые выдают всякие справки. На этом зарабатывает бизнес.

Бобокулову ведь даже не посадили, признав шизофреничкой. И что с ней дальше делать теперь? По идее, её надо депортировать туда, откуда она приехала. Я не знаю, как там с ней дальше поступят.

– Уже есть информация, что до самой депортации она будет находится под контролем в миграционном центре. Я с ужасом думаю о другом. Люди, которые у нас в стране живут, платят налоги, пользуются, в том числе и медицинским обеспечением, якобы вылечившись, выходят из подобных заведений. И после этого никто их не контролирует, о чём нередко рассказывают их близкие. Никто к ним не приходит, никто не проверяет, что с ними происходит. И всё это – до первого обострения.

Кто будет отслеживать состояние этой Бобокуловой? Кто будет её проверять? Где её искать потом будут? А ведь диагноз "Шизофрения" ей был поставлен ещё в 1999 году в Узбекистане. И с этим диагнозом она спокойно въехала в Россию, устроилась работать на овощебазу, а потом и вообще – сначала няней в одну семью, а потом, по рекомендации, в другую. А шизофрения-то никуда не делась. Мы же про них ничего не знаем.

– Мы и про нас ничего не знаем. Я думаю, если собрать консилиум врачей, нам всем можно поставить какой-то диагноз. Это часто бывает. Но что касается мигрантов, ещё раз повторю: это к вопросу миграционной политики. Мы, конечно, должны тщательнее следить за тем, кто приезжает. Понятно, что купить можно любую справку. Тем не менее, такие вещи должны контролироваться. А они почему-то не контролируются.

Почему нет достаточного контроля? Прежде всего потому, что есть государственная установка на то, чтобы они как можно больше приезжали. Потому что это выгодно бизнесу, который их использует. А если подняться на ещё более высокий уровень, дело в том, что Россией пытаются управлять как бизнес-проектом. Хорошим считается только то, что приносит деньги. А что денег не приносит – это уже нехорошо, а может быть, даже и плохо.

Россией же надо управлять как страной-цивилизацией, находящейся в очень сложном историческом периоде, окружённой врагами, имеющей огромное количество внутренних проблем. Именно так надо к ней относиться – как к стране, которая должна не просто для кого-то бабки зарабатывать, а которая должна решать проблемы своего выживания в этом историческом процессе. Вот тогда и многие другие критерии, в том числе внутримиграционной политики, поменяются.

Пока же единственный существующий критерий – это бабки. И тогда уже – какая кому разница, какой диагноз Бобокуловой в Узбекистане поставили, кто будет это проверять. А надо бы проверять. Вместо этого масса идеологов из ВШЭ нас убеждает в том, что нам в России нужно как больше мигрантов, без них мы ничего не сможем, они помогут нам ещё и демографическую проблему решить. На самом деле эти люди ничего не понимают, кроме одного: надо в Россию как можно больше инородного элемента закачать, который потом будет дестабилизировать ситуацию в стране.

Понятно, что мигранты приезжают к нам не от хорошей жизни, их тоже жаль. У них в странах ситуация нередко хуже, чем у нас. Но они сами выбрали свой путь, сами проголосовали на референдумах о независимости. Поэтому – пусть живут у себя и свои проблемы сами решают.

А нам в России ко всему этому надо подходить с другой точки зрения, думая о своей национальной безопасности, о своём развитии, о том, что необходимо нашей экономике, а не каким-то отдельно взятым группам бизнеса.